Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как-то сильно сложно, — несколько секунд подумав, хмыкнул парень. — Не проще сразу нейтрализовать всех этих феминистических сволочей?
— Ха-ха-ха, ну ты даёшь, — Лада откинулась на спинку сиденья и заливисто засмеялась. — Вижу прям будущего типичного депутата — сторонника легких и простых решений.
— А что? Так и надо!
— Хорошо, скажи-ка мне — на каком основании мы должны их прихлопнуть? — отсмеявшись, Лада с интересом посмотрела на парня.
— Это же феминистки... — заявил Виктор и осёкся.
— А это разве запрещено? Или незаконно?
— Да, скорее разрешено и поощряется. Но я положу этому конец! — ударил он себя кулаком в ладонь.
— Угу, хотела бы я на это посмотреть, — усмехнулась кузина. — Короче говоря, никаких законных оснований прихлопнуть их нет. Кроме того, тебе стоит различать социальный и радикальный феминизм — это две большие разницы.
— Примерную разницу я знаю.
— Она очень существенная, поверь. Если социальный — это в большей степени борьба женщин за права и равноправие, — Лада подняла ладонь, не давая Виктору перебить её, — то радикальный, особенно в германском варианте — довольно опасен, в том числе для самих женщин.
— Будто вам, женщинам, равноправия не хватает, — не удержался и съязвил Виктор. — Законы о принудительных браках, квоты во всех профессиях, частичный запрет проституции в некоторых странах, однополые браки почти во всей Европе — каких прав вам не хватает?
— Лично мне всего хватает, не обобщай, — подняла ладонь кузина. — Дело в политических тенденциях, а они весьма разные, и гендерная ситуация очень на это влияет.
— Это я понимаю. Радикальный феминизм — это установление матриархата во всём мире в качестве их главной цели, что в принципе предельно странно в условиях, когда физически не хватает мужчин и неизвестно, как с этим будет дальше.
— В этом я с тобой не спорю, — пожала плечами девушка. — Но это далеко не очевидно для большинства людей.
— Лада, я сам являюсь сторонником равных прав для всех...
Кузина засмеялась.
— Ты сомневаешься? — удивился Виктор.
— Не замечала за тобой подобных воззрений.
— В общем, я не какой-то там патриархальный деспот, как ты обо мне думаешь, однако с проявлениями радикального феминизма надо бороться уже сейчас, пока не стало слишком поздно. Насколько я читал новости, в Германии их партия входит в правящую коалицию, и они, я так понимаю, ставят себе целью стать единолично правящей партией. Представляешь, что тогда начнется и в самой Германии, и в Европе?
Лада очень внимательно посмотрела на него.
— Очень хорошо представляю, поэтому в нашем департаменте и задумали эту операцию — игра на упреждение. У нас в стране радикальный феминизм почти не имеет поддержки, однако социальный имеет множество сторонников. Поэтому мы и прилагаем усилия, чтобы в целом умеренный социальный не мутировал в радикальный.
«Лерка вроде упоминала про эту ебанашку Керенскую!» — вспомнил он.
— Лада, а про Керенскую Лера откуда узнала? — спросил он с легким подозрением в голосе.
— Я ей немного рассказала про твои выступления в «Эскрайме», заодно и про ту группу. Керенская — как раз таки радикалы в самом худшем смысле этого слова, и их надо нейтрализовать на взлёте. А для этого надо держать под контролем.
— Нейтрализовать? — поднял бровь парень.
— Да, но пока способа я не знаю. По нашим данным, Керенская имеет плотные связи с берлинской штаб-квартирой радфема, а именно в Берлине и определяется сейчас их повестка. Именно там.
— Я эту суку сотру в порошок, — при мысли о том концерте кровь прилила ему к вискам. — Совершенно невменяемые твари!
— Нельзя так говорить о девушках, кузен, особенно публично. Научись держать себя в руках, — ответила Лада.
— Возможно, ты и права, но очень часто искренность привлекает симпатии, — вздохнул парень.
— Кстати, тот инцидент между вами далеко не исчерпан — Керенская поднимет свои связи, будь уверен.
— Я знаю, мне Анжелика говорила, что они готовят какой-то иск.
— Хм, ситуация становится интересной, — погладила блондинка подбородок.
Некоторое время плыли молча — немного расстроенный Виктор рассматривал природу.
— А что с Лерой? Если она увлечется всеми этими дурацкими идеями всерьёз?
— Ты считаешь её совсем глупой? — вскинула бровь Лада.
— Нет, но переживаю.
— Лера без особой охоты вообще этим занимается, по моей настоятельной просьбе.
— Ты меня немного успокоила, — кивнул Виктор.
Глядя на проплывающие за стеклом лесопосадки, которые сменялись полями и лугами, он раздумывал об услышанном. Минут через десять катер начал сбавлять скорость и резко свернул влево, к берегу. Чуть привстав, Виктор разглядел избушку и небольшую пристань на фоне густого леса. Там были какие-то люди.
Глава 19
Пришвартовались и высадились они на левом берегу реки. Их встретили местные егеря и сын владельца поместья, Степан Иванов.
Когда все сошли с катеров, он поприветствовал Палыча и остальных.
— Кабана очень много развелось, особенно молодняка. Жрут наши посевы кукурузы, так что милости просим на отстрел хоть каждый день! — показала он в сторону густого леса.
— Тогда идём, — покивал Сашка.
Взяв свои припасы и ружья, начали от причала подниматься по тропе вверх, в заросли. Лес был старый и преимущественно хвойный, но среди лиственниц попадалась и дуб, и ольха, и береза, и ясень. Виктор вспомнил, что большое поместье Ивановых, которые занимались выращиванием товарного зерна и кукурузы, раскинулось на огромной площади и простирается далеко на север от Иртыша. Сам лес прозвали Ивановским, в разных местах он имел размеры периметра от девяти до пятнадцати километров, простираясь вдоль реки и на север от береговой линии. Дальше начинались поля.
Когда зашли метров на триста в глубину, стало весьма прохладно.
— Можно разбиваться на тройки и идти цепью на расстоянии пятидесяти метров, — объявил Степан. — Но кабан ближе к полям кучкуется, у реки его мало.
Так и сделали. Виктор подозвал Семёна — у того была двустволка «Ижевец».
— Я с вами буду, Виктор Антонович! — объявил Палыч, когда распределил остальных егерей по тройкам. — Расходимся и идем. Держим все друг друга
